Его тридцатый день рождения наступит первого февраля, и если он к тому моменту не женится, то большая часть его собственности и денег перейдет двенадцатилетнему Джонатану Ландену, сыну Юстас. Но этого не должно случиться! И вообще, он бы давно уже женился, если бы мог решиться на брак. Что ж, а теперь, очевидно, придется решиться… Вот только времени для этого у него почти не оставалось… Оставался только этот праздник – и все. Даже немного смешно. Вернее, было бы смешно, если бы речь не шла о его жизни.

– Адам, вы здесь? – послышалось у него за спиной.

Отвернувшись от окна, он увидел стоявшую у порога мисс Уайт.

– София, заходите же.

– Я поговорила с миссис Бизель, как вы и предложили, и мы с ней отправили записку ее дочери. Но я довольна и этим платьем. Знаете, я могу пообедать в своей комнате, если моя нынешняя одежда неприемлема для вас.

– Мне тоже нравится этот желтый балахон, но я не хочу давать Юстас повод для насмешек над кем-то из нас. – Адам еще раз взглянул на мрачный пейзаж за окном. – Скажите, вы хоть раз играли в бильярд?

– Я предпочитаю «Фараон» и «Вист», но и в бильярд играла раз или два. – София улыбнулась, и ее улыбка словно осветила всю комнату. – Наверное, не стоило этого говорить, да?

– На балу или перед королевой – полагаю, не стоило бы. Но сейчас вы в моей бильярдной, поэтому должны говорить то, что у вас на уме, если помните.

Девушка снова улыбнулась.

– Что ж, прекрасно. Хотелось бы только узнать, не будет ли задето ваше самолюбие, если я выиграю?

Подойдя к шеренге бильярдных киев, герцог взял два и бросил один из них девушке. София поймала кий, даже глазом не моргнув.

– А как насчет небольшой ставки? – спросил Адам.

– У меня есть три фунта восемь пенсов плюс яркая шляпа, и я готова поставить все сразу или по частям, – ответила девушка. Ее зеленые глаза смеялись.

– Нет, играть будем не на деньги, – сказал герцог. – Давайте так: если я выиграю, то вы должны будете меня поцеловать тогда, когда я скажу. – Это предложение казалось мальчишеством, но в то же время он давал ей возможность отказаться. Впрочем, у него было чувство, что он все равно получит ее поцелуй.

София посмотрела на него в задумчивости и тихо спросила:

– А если я выиграю?

– Если вы?.. – Адам даже не подумал о такой возможности.

– Если выиграю я, – внезапно заявила девушка, – то тогда вы должны будете меня поцеловать, когда я скажу.

Герцог весело рассмеялся.

– Что ж, договорились!

Глава 3

– Миссис Брукс, вам действительно не нужно помогать мне одеваться, – со вздохом пробормотала София. – Поверьте, я делаю это сама с шести лет.

– Его светлость сказал, что у вас должна быть горничная, – возразила экономка. – Прекратите вертеться, мисс, – добавила она, нахмурившись.

София снова вздохнула и замерла, глядя на свое отражение в высоком зеркале. Темно-зеленое шелковое платье казалось совершенно не подходящим для холодной йоркширской зимы. Но все же платье было прекрасное… Темно-зеленое нежнейшее кружево обрамляло ее шею и спускалось к груди v-образным вырезом. Широкие рукава также были украшены великолепным кружевом.

– Чувствую себя Джульеттой Капулетти в этом платье, – сказала София. – Я понятия не имела, что здесь живут такие модницы.

– Это немного слишком для жены адвоката, – согласилась миссис Брукс. – Но платье и впрямь как будто сшито для вас. Даже леди Уоллес не сможет сказать ничего плохого о вашей одежде, уж поверьте.

Презрительное отношение окружающих прежде не очень беспокоило Софию. Не беспокоило до тех пор, пока две недели назад герцог Хеннеси не прибыл в «Тантал», чтобы поставить перед ней свои условия. И София приняла требования отца, так как у нее просто не было выбора. Но до пятнадцатого января она хотела делать только то, что ей нравилось. Например, развлекаться на великолепном празднике в Йоркшире.

– Я, знаете ли, и сама служанка, поэтому прекрасно понимаю, что если хозяин дома чего-то захочет, то никто не посмеет ему отказать, – продолжала миссис Брукс. – Но боже мой, как же младенец может быть в чем-то виноват?

София внимательно посмотрела на экономку. Очевидно, история о ее рождении дошла и до Йоркшира. Обняв пожилую женщину, она сказала:

– Спасибо вам, миссис Брукс. Я не ожидала встретить здесь такое понимание.

– Я очень рада, что единственной гостьей в Гривз-Парке оказалась такая приятная девушка, как вы, мисс, а не одна из тех надменных девиц, которые, как сказал Юджелл, возможно, скоро нагрянут. И нам, слугам, нужно быть с ними очень обходительными, ведь одну из них его светлость выберет себе в герцогини.

Это прозвучало как начало очень интересной истории, и София тут же спросила:

– Что вы имеете в виду?

– О, мне не следует говорить об этом, но если уж начала… – Понизив голос, миссис Брукс продолжала: – Видите ли, его светлость должен жениться, иначе потеряет бо́льшую часть своего состояния. Он составил список женщин, которые, по его мнению, достойны стать герцогинями, и пригласил их всех на праздник в Гривз-Парк. Именно одна из этих молодых женщин и станет его женой.

София мысленно вздохнула. Она прекрасно понимала, что ее-то герцог пригласил в Гривз-Парк вовсе не для этого. Она никак не могла стать женой герцога, и никакими проклятиями или мольбами этого обстоятельства не изменить.

Софии очень хотелось еще кое о чем расспросить экономку, но она понимала, что даже это прекрасное платье не смягчит гнев сестры его светлости, если такая девушка, как она, опоздает к обеду.

– Пожелайте мне удачи, – сказала София, уже выходя из комнаты.

– Боюсь, она вам понадобится, моя дорогая, – тихо ответила миссис Брукс.

София спустилась по главной лестнице и направилась к так называемой «малой столовой». Герцог сказал, что обед будет в семь, и она вошла в открытую дверь за минуту до назначенного часа.

Оказалось, что в столовой находился лишь один лакей; склонившись над столом, он по линейке выравнивал расположение серебряных приборов.

– Кто-нибудь хоть раз перепроверял ваши замеры? – с улыбкой спросила девушка.

Худощавый молодой человек резко выпрямился и, явно смутившись, пробормотал:

– О, прошу прощения, мисс…

– Это вы меня извините. Я вовсе не хотела вас напугать. Знаете, я понятия не имела, что в расстановке посуды нужна такая точность.

– Еще раз прошу прощения. – Зажав в руке линейку, слуга выбежал из комнаты.

Наверное, он поступил не очень-то вежливо, но, с другой стороны, слугам в этом доме не так уж часто доводилось беседовать с гостями.

А вот у них в клубе для всех работников накрывали четыре больших стола в мансарде. Поскольку у всех были разные графики, еда просто стояла на столах и каждый мог поесть, когда было удобно. Крупье, официантки, охранники, которые следили за тем, чтобы гости не позволяли себе вольностей, – должность и зарплата не имели значения в «Тантале». У каждого была своя печальная история, что делало их пусть и очень странной, но семьей.

А вот здесь, в этом особняке… Даже если бы она не встретила слугу, измеряющего расстояние от каждой ложки до края стола, она все равно бы чувствовала, что сегодня в этой столовой не будет такой уж непринужденной атмосферы, как у них в мансарде. Все в этой комнате и во всем этом доме, который она изучала почти четыре часа, выглядело крайне неуютно.

София привыкла находить плюсы в любой ситуации, в какой бы ни оказалась, но сейчас, когда она увидела идеально расставленные серебряные приборы, безукоризненную супницу и расшитую золотом скатерть, ей вдруг захотелось побыстрее вернуться в Лондон.

Она приняла приглашение герцога только потому, что скучала по подруге, но Камиллы-то здесь не было… А после Рождества ей, Софии, все равно придется покинуть «Тантал» – так решил ее глупый и высокомерный отец!

Тяжко вздохнув, София чуть сдвинула нож кончиком пальца. Вот так-то лучше!